ИНТЕРВЬЮ

Продолжаем публиковать выступления людей "в теме" с конференции "Инновационный потенциал дизайна", прошедшей 15 сентября в рамках "Дней дизайна в Москве". Расшифровка стенограмм предоставлена Сергеем Ивановичем Серовым. Модератор – Андрей Самонаев, известный как владелец магазина Design-boom на Сретенке, организатор Sretenka Design Week а также основатель Московского Центра развития дизайна.


ЧАСТЬ 3


В третьей части: большое выступление Сергея Смирнова, руководителя дизайн-студии Smirnov Design.


(...)




С.Смирнов. Я хотел бы высказать свое мнение о проблемах, существующих в области промышленного дизайна. Прежде всего, есть терминологическая проблема. Слово «дизайн» никаким образом не говорит о том, чем я занимаюсь. Вот я дизайнер. Что это значит? Что это за отрасль?

Если бы я объяснял, чем я занимаюсь, не используя слова «дизайн», то я бы сказал, что я разрабатываю проекты новых продуктов, помогаю бизнесу воплотить в жизнь такие проекты, помогаю сделать новые продукты успешными на рынке, включая вопросы  конкурентоспособности с точки зрения эстетики.

Дизайн – это средство конкурентной борьбы. Нет конкуренции – нет дизайна. Не было в Советском Союзе конкуренции – не было дизайна. Была в военной отрасли большая конкуренция – был дизайн, создавались очень красивые и эффективные виды вооружений. Потому что конкуренция порождает спрос на эту услугу, спрос на инвестиции в инновации того или иного образа. Когда нет спроса, тогда и бесполезно рассуждать, нужно образование или не нужно образование.

Что касается того, что происходит с образованием. Опять же, сотни учебных заведений открыли сейчас кафедры промышленного дизайна. Действительно, промышленные дизайнеры обучаются, выходят и работают где угодно, но не в промдизайне. И нашей компании достаточно тяжело найти квалифицированные кадры.

Ко мне приезжал парень из Ирландии, просто познакомиться. Он русский, уехал в детстве в Ирландию, обучился и работает в компании по промышленному дизайну. Они делают мышки для компании Logitech. Так вот, они ни скетчами не пользуются, ни компьютером. Они берут пенопласт, вырезают пять мышек и отдают. Такая структура у них бизнеса: они делают для компании Logitech конкретные продукты, они для этого заточили весь свой инструмент таким образом, чтобы быть эффективными.

При этом он говорит: «Я вообще не владею скетчем, не владею трехмерными программами». А если мы займемся мышками, мы не буду эффективны так, как он. Потому что мы будем сначала скетчи рисовать, которые не нужны специалистам Logitech, будем строить модели, которые там не нужны, и т.д.

Соответственно, я подстраиваюсь под ту ситуацию, которая сейчас актуальна для России. Что происходит в России? Почему так слабо развит промышленный дизайн в России? Мое мнение. Здесь есть несколько причин.

Во-первых, тотальная некомпетентность по всем отраслям и во всех отношениях. Есть, конечно, есть компетентные люди. Но так мало, что их количество можно приравнять к нулю. Количество дизайн-студий в России тоже можно приравнять к нулю. Когда «Кока-Кола» пишет «0%», она потом звездочку ставит, и в сноске – «на самом деле 0,02%». Вот примерно так же. У нас примерно нет промдизайна.

И точно так же примерно нет компетентных людей, которые умеют создавать новые продукты. Большинство людей в течение предыдущих 5-10 лет пробовали создавать, много к нам приходило людей, но они это делали первый раз в жизни, и, соответственно, для них это был первый опыт и первый блин, и для многих он был комом. Люди, которые смогли создать продукт, обжечься, сделать его и выйти – они знают цену инвестиций в инновации, почему надо вкладывать в них, и сколько это стоит.

Сейчас был кризис, и проектов было совсем мало, потому что, собственно, все зажимали инвестиции у себя внутри своих компаний-производителей, которые выжили. И мы попробовали такую модель – участвовать в проекте, то есть мы как соинвесторы своими ресурсами можем попытаться поучаствовать в проекте. И оказалось, что 2-3% в продукте – это достаточно… Ну, иногда больше, в зависимости от продукта, если там эта дизайнерская составляющая большая. Но не намного…

А.Самонаев. Комфортно для заказчика…

С.Смирнов. Это комфортно для всех. Но, опять же, заказчик, который ни разу с этим не сталкивался, начинает еще там калькулировать, какие-то вычисления идут: «О, так я тебе буду, значит, такие деньги отваливать невероятные»…

А.Самонаев. Слово royalty вызывает панический ужас у производителей, по крайней мере, у тех, с которыми я общался.

С.Смирнов. Да. Это тот же самый вопрос. Панический ужас royalty – это как раз отсутствие культуры. Бизнес-культуры. И это во всех отраслях, вся страна этим пропитана насквозь. Это очень плохое явление, которое только со временем может быть преодолено путем терпения. Терпения со всех сторон. И все-таки надо быть инициативными.

Я согласен с видением проблем, которое озвучили здесь по образованию специалисты Строгановки. Я сам Строгановку заканчивал, хорошо знаю эту историю. Действительно, сейчас Строгановка не готовит хороших специалистов, и там много проблем, которые я не хочу обсуждать, но и справедливо то, что – куда они выходят-то, эти люди? В России они не востребованы.

Что делать? Однозначно, у государства денег на развитие промышленного дизайна не нужно просить, потому что промышленный дизайн как таковой поддерживать вообще не нужно. Если он востребован – он сам будет развиваться; если он не востребован – это выброшенные деньги.

Нужно помогать бизнесу, который заказывает промышленный дизайн. Прямыми инвестициями, например, соинвестировать в проект. Потому что хороший, глубокий проект по разработке каких-то инновационных продуктов – это очень ресурсоемкая и дорогая задача, и должна команда, большая команда людей. Естественно, если это будет чисто инвестиция от государства, начнётся воровство, а если это, например, будет 50% соинвестирования, то есть будет основной заказчик, который всё-таки что-то пытается сделать здесь.

Такая ситуация уже существует. Например, «Роснано» таким образом работает. Выявляет инициативные проекты, вкладывает туда деньги, выращивает старт-ап, который превращается в некий бизнес, и потом в условиях контракта прописано, что «Роснано» обязано в течение определённого времени выйти из этого проекта, продать свою долю. Мы работаем с такими проектами. И это как бы есть. Но это настолько всё у нас сложно сделано и недоступно для среднего бизнеса. Я сейчас говорю про средний и малый бизнес.

Причём опять же эта некомпетентность в этих слоях, она опять все нарушает… То есть люди не понимают, сколько нужно инвестировать в создание продукта. Сколько нужно в завод инвестировать – более-менее понятно. А сколько нужно инвестировать в продукт, который, собственно, и будет воплощением этого завода с его огромной-огромной территорией, завода, который будет выпускать что-то маленькое, и потребитель будет видеть, собственно, этот небольшой продукт – нет этого понимания! Поэтому всё равно в итоге получаются достаточно корявые изделия. Если они вообще получаются.

Почему в России так всё туго? Россия очень большая страна. Но Россия в 100 раз меньше мирового рынка, глобального. И чтобы быть успешным в создании новых продуктов, инновационных продуктов, которые требуют опять же, повторюсь, больших ресурсов и больших инвестиций, нужно торговать по миру, а не только в России. Тем более что в самой России рынок ещё и не совсем зрелый. У нас очень много просто неплатёжеспособного населения, которому не требуются сейчас инновации, которому требуются просто дешёвые продукты для жизни.

Это – большая проблема. И она тоже упирается в компетентность бизнеса, который может или не может торговать на глобальном рынке. И вот оказывается, что тяжёло у нас с этим. И мы видим много брендов, которые у нас внутри выглядят очень красиво. Тот же Bork, о котором говорили. Это чисто логистический маркетинговый бизнес. Покупается продукт в Китае, никакого отношения этот продукт не имеет к компании Bork, потом договариваются об эксклюзиве на территории СНГ или России. Лепится лейбл Bork, упаковывается в коробку, которая действительно выполнена профессиональными дизайнерами – и дальше начинается собственно продвижение нового бренда. Это нормально. Это по всему миру распространено, такая модель бизнеса, и это хорошо, что у нас эта модель существует. Просто она никакого отношения не имеет ни к дизайну, ни к инновациям. Те компании, которые разрабатывают эти продукты для Bork – это какая-нибудь гонконгская или австралийская или американская компания – они не для Bork их разрабатывают, они разрабатывают это на мировой рынок. Во всех точках глобального рынка существует ровно такая же соковыжималка.

Реплика. Ну, по крайней мере, наши соотечественники большой опыт торговли на открытом рынке получили и какие-то маркетинговые технологии освоили. Может, они дальше…

С.Смирнов. А дальше-то им тяжело будет без собственных инноваций. Вот Philips может свою кофемолку или соковыжималку по всему миру продавать, потому что это его собственная разработка. Тут очень всё просто. Чтобы разработать пылесос с нуля, нужно 2 миллиона долларов. Разработать и подготовить производство. Соответственно, в России этого пылесоса в год можно продать 50 тысяч. Максимум. А в мире – в 100 раз больше. Соответственно, если я – иностранная компания, большой гигант, инвестировал 2 миллиона долларов в эту разработку и продаю, значит, не 50 тысяч, а 5 миллионов пылесосов в год, – соответственно, вся эта инвестиция будет меньше доллара внутри цены. У нас же она будет - сколько?

Реплика. 100 долларов.

С.Смирнов. Соответственно, нереально конкурировать. И эти модели бизнеса не пойдут и этого волшебства не произойдёт, что сейчас вдруг мы инновации в производство… Пока экономическая подоплёка не созреет, пока не будет востребована данная услуга, ничего не произойдёт. Что делать?

Реплика. Да, хороший вопрос: что делать? Сидеть, сложа руки?

С.Смирнов. Ждать, когда мы созреем, когда у нас компетенции по всем статьям начнут повышаться, когда в отраслях появятся компетентные специалисты, бизнесмены, которые будут готовы торговать на мировом рынке, конструктора… Невозможно найти конструктора, хорошего специалиста – это точно, я со Святославом совершенно согласен, самим приходится выращивать. То есть, это тотальная проблема. Это некомпетентность везде. С этим сложно бороться, но вот терпеть, учить, учиться, переживать и дальше двигаться.

Но это лирика. А конкретно – государству надо участвовать в объективном финансировании именно спроса, а не самой услуги. В образовательной программе, конечно, государство должно участвовать, и наверняка деньги выделяются.

Следующий тезис. С прототипированием, во всяком случае, в московском регионе всё в порядке. Не надо следующий дизайн-центр создавать. Потому что сейчас говорят: «Вот, мы хотим дизайн-центр создать, нам нужно купить оборудование для прототипирования!». Ну, сколько уже этих дизайн-центров с этим оборудованием! Нет проблем с прототипированием! Я могу легко сделать любой прототип в московском регионе по любой технологии. Потому что всё уже давно куплено. В течение недели всё делается. А дальше простой вопрос: а кто будет это красить?

Опять же, что такое дизайн? Мне понравилось – Ксения Филатова такой выдала термин классный – «дизайн-каламбур». То есть, когда мы делаем некую смешную вещицу классную, дизайнерскую, ну, которая, наверное, продаётся штук 100 в месяц… Вот раньше слова «дизайн» не было, и было понятие: «декоративно-прикладное искусство». Какой-то стульчик, очень хитрый, который продаётся, может быть, там, в нескольких тиражах – это скорее не дизайн, а декоративно-прикладное искусство. В магазине Design Boom много вещей, которые я бы скорее отнёс к классу декоративно-прикладного искусства. И в этом нет ничего плохого. Люди хотят в интерьере видеть искусство. Это нормально. Но если мы говорим о бизнес-услуге по созданию и продвижению коммерческого продукта – это немножко другая отрасль. И вот мы пытаемся сравнивать в лоб… Не получается!

Вот мы же хотели поучаствовать в фестивале российского дизайна SreyenkaDesignWeek. Но не могли показать свои продукты, потому что никому не интересно смотреть на томограф, на эти вот вещи, в которые очень много вложено ресурсов и дизайнерских и инженерных и технологических. Это как бы разные отрасли. Просто слово одинаковое: дизайн. И вот поэтому здесь возникают такие истории, что мы вроде как и не поучаствовали. Я без претензий. Я просто хочу оголить проблему, которая существует. В связи с тем, что есть недопонимание. И действительно, это недопонимание, кстати, оно есть и на Западе, и у нас – это общий тренд…

Реплика. На самом деле ещё существует проблема так называемого среднего класса в России – думающего, образованного, так сказать, свободного. Он, собственно говоря, и есть главный потребитель дизайна. Кризис и то, что происходило в последние годы в России, бьют как раз по среднему классу очень жёстко, под дых ногой. И потребление у этих людей сокращается, сужается: оплатить кредиты, машины, квартира, максимум Ikea – всё. И это вот, наверное, тоже достаточно существенная проблема, потому что новые, интересные продукты выбирает человек свободный, образованный, интересующийся жизнью. В этом плане развитие дизайна неразрывно связано с развитием экономики и…

С.Смирнов. …и среднего класса, да, это очевидно. Все наши проблемы связаны с макропроблемами. И с проблемами поколений, которые выросли не в той среде, не в тех постановках… Разрыв поколений произошёл в переломные годы. Это всё сказывается. И тяжело это всё, этот переход…

Но что ещё нужно делать из практических соображений? Нужно учиться создавать новые продукты. И пусть это будет обратный инжиниринг, пусть это будет не совсем красиво, не совсем честно. Создавать и продавать новые продукты - это очень сложная индустрия, но не научившись, мы не сможем двигаться к инновационным продуктам. Нельзя в этой пирамиде перешагнуть через ступеньку. Потому что мы имеем дело с материальными объектами, чтобы их производить, нужно иметь много-много знаний и опыта, именно практического, производственного опыта.

Ещё один маленький тезис. О том, что дизайн XXI-го века, продуктовый дизайн – это скорее дизайн технологий, технологий обработки материалов, покрытий, качества изготовления… Если взять, ну, допустим, iPhone 4: все восторгаются, всё хорошо. Я подобный эскиз давным-давно принёс одному из заказчиков. И он с недоумением сказал: «Я такой эскиз и сам по офицерской линейке нарисую. Чего ты мне показываешь?». И действительно, практически любой продукт компании «Apple», в принципе, по офицерской линейке можно нарисовать в виде эскиза. Apple инвестировала колоссальные средства в литьё алюминия, между делом закрыла эту всю отрасль патентами. И поэтому сейчас, если я захочу сделать очень тоненький алюминиевый корпус, я скорее всего нарушу какие-то интересы компании Apple, и ко мне придут сразу…

А.Самонаев. Судебные приставы.

С.Смирнов. Да… Начнётся троллинг патентный. И всё. Так вот, в патентных делах тоже у нас тоже очень много провалов…

А.Самонаев. Это очень большой пласт, очень большой объём вопросов…

С.Смирнов. Я, собственно, про Apple и про технологию говорю, потому что компания не только дизайном сильна, не только этими компетенциями – она во всём сильна, во всё идёт и инвестирует, инвестирует, инвестирует… Во всё, в дизайнерские исследования интерфейсов. Почему мы берём этот телефон, и он удобный? Вот я думаю, сейчас мне нужна какая-то функция – наверняка она здесь. Нажимаю – и точно, она там находится. Потому что они настолько глубоко изучают все потребности человека, настолько глубоко доходят до понимания, что это уже не фантазии дизайнеров воплощены здесь, а это, собственно, мои фантазии там воплощены просто. Они достучались до них, дошли до этого.

Мы сейчас очень активно в своей компании именно дизайн-исследования продвигаем. Это у нас первоочередная история. Мы можем три месяца думать и исследовать, и потом за три недели сделать качественный продукт. И вот именно так надо подходить…

Кстати, вот ещё один момент. В среде промышленного дизайна у нас они не совсем ясны даже терминологически. Вот есть рынок создания программных продуктов. И там достаточно всё отработано, технологии, целая система. Например, там, система управления требованиями, система управления жизненным циклом, система управления рисками. Чётко накладывается всё, что там происходит вот в этих науках, очень чётко накладывается на промышленный дизайн. То есть, сначала ты должен изучить, проанализировать, потом выдвинуть требования и техническое задание на дальнейшую разработку дизайна.

Если говорить о разработке больших судов, атомных станций – там существуют чёткие алгоритмы действий по разработке новых продуктов, в том числе, и по разработке инноваций. Существуют НИРы – научно-исследовательские работы, потом НИОКРы, потом ОКРы, опытные конструкторские работы. У нас же часто всё перепутано, потому что нет грамотного подхода к этому вопросу, нет опыта. Приходят и говорят: «Давай мне сразу ОКР делай! Разрабатывай дизайн конкретный!». А иной раз внутрянку какую-то приносят и говорят: «Давай мне тут корпус завяжи вокруг этого». Ну, и в итоге получается, что когда мы приходим к финишу, оказывается недодумано что-то кардинальное основное, что вообще влияет целиком на компоновку. Или вообще этот продукт не нужен рынку...

А.Самонаев. Спасибо, Сергей. (...)





Другие части:


ЧАСТЬ 1.
Выступления в первой части: Анна Жирякова, Московский институт электронной техники в Зеленограде. Вероника Барышева, МГХПУ им. Строганова. Ирина Карцхия, ректор негосударственного учебного заведения "Институт дополнительного профессионального образования, «Школа дизайна и эстетики». Дмитрий Черепков, компания «NAYADA», производитель офисной мебели и перегородок.

ЧАСТЬ 2.
Выступления во второй части: Умберто Джираудо, руководителю компании «Дизайн Завод» заведующим кафедрой промышленного дизайна в Британской высшей школе дизайна (взгляд западного человека на ситуацию с дизайном в России). Артем Киселев, представитель Национального партнерства развития субконтрактации» (малый и средний производственный бизнес Москвы). Святослав Саакян руководитель студии по транспортному и промышленному дизайну.

ЧАСТЬ 3.
В третьей части: большое выступление Сергея Смирнова, руководителя дизайн-студии Smirnov Design.

ЧАСТЬ 4.
Выступления в четвертой части: Екатерина Храмкова, генеральный директор дизайн-агентства инновации Lumiknows. Прохор Тебин, представитель Экспертного клуба промышленности и энергетики. Владимир Семенихин, руководитель дизайн-студии «Самолет».